|
 2
марта 1992 года – один из самых трагических дней в истории Приднестровской Молдавской
Республики. В этот день началась
широкомасштабная вооруженная агрессия
Молдовы против народа Приднестровья. Прикрываясь лозунгами о восстановлении
территориальной целостности страны, молдавская армия вместе с полицией и
отрядами волонтеров пришла на приднестровскую землю убивать тех, кто не был
согласен с тем, что земля, на которой веками жили их предки, принадлежит только
молдавской нации, что нельзя разговаривать на другом языке, кроме румынского,
нельзя жить, растить детей, работать в поле или стоять у станка, если ты не
являешься представителем титульной нации.
Все шло к войне. С самого первого выкрика на кишиневской площади «Молдова
для молдаван», с первой реплики, брошенной в лицо русскому, украинцу, белорусу
или еврею – «Убирайтесь с нашей земли!», с первой публикации в газете,
призывающей очистить Молдову от пришлых и манкуртов. Это потом уже появились
лозунги, призывающие убивать, это потом многотысячные толпы на площадях
молдавских городов в унисон скандировали: «Хороший гагауз – мертвый гагауз»,
«Русских за Днестр, евреев - в Днестр», «За одного молдаванина сто русских
зарежем». До этого шла планомерная работа по внедрению в массы идеи
«национальной гордости», которую растоптали пришлые, заняв их, молдаван,
квартиры, высокие посты на фабриках, заводах, в госучреждениях. И никто упорно
не хотел вспоминать, что эти самые пришлые приехали в Молдавию, чтобы
восстановить лежавшую в руинах республику, строить фабрики и заводы, целые
города. Никто не вспоминал, что все это было разрушено так горячо любимыми
молдавскими националистами румынами в годы Великой Отечественной войны. И не
только разрушено. Сотни тысяч людей были убиты, брошены в тюрьмы и концлагеря,
подвергались пыткам и издевательствам. Но все это было забыто, а кто помнил –
автоматически становился врагом молдавской нации. Теперь румыны стали братьями,
а во всех бедах молдавского народа были обвинены исключительно русские,
украинцы, представители других национальностей, населявших Советский Союз.
Война была неизбежной. Потому что воинствующий национализм жаждал крови.
Он не мог стерпеть, что кто-то встал на его пути, посмел воспротивиться
«великим» нацистским идеям превосходства одной нации над другими, отказался
терпеть унижения, оскорбления, издевательства. Забастовки, прокатившиеся по
всей Молдавии, не отрезвили тех, кто жаждал самоутвердиться за счет других. Не
отрезвили и отказ гагаузов и приднестровцев жить под крышей одного
государственного образования с националистической Молдовой. Наоборот, они
разожгли в сердцах этих недочеловеков еще больше ненависти и злобы. И тогда от
слов они перешли к делу. Стотысячная армия бывших пахарей, чабанов, рабочих,
учителей, инженеров, опьяненных идеями неофашизма, двинулись на Гагаузию. Нет,
не для того, чтобы объяснить, что гагаузский народ ошибается, создав
собственную государственность. Шли убивать. По гагаузским селам
прокатилась лавина погромов, поджогов, избиений, осквернений памятников, были и
убитые. И только братская помощь народа
Приднестровья, да вовремя спохватившаяся советская элита, направившая в
Гагаузию войска, предотвратили геноцид гагаузского народа, его полное
истребление.
Резни, которую хотели устроить
молдавские националисты, не случилось. Жажда крови не была удовлетворена. И
тогда их внимание переключилось на Приднестровье. 2 ноября 1990 года министр
внутренних дел Молдовы Ион Косташ подписал приказ «О деблокировании
Дубэсарьского моста через реку Днестр и охране общественного порядка в городе
Дубэсарь». Жители Дубоссар заблокировали мост через Днестр, чтобы не пустить в
город полицию. Отряд молдавского ОПОНа начал штурм моста. В ходе столкновения
на Дубоссарском мосту впервые с начала конфликта было применено оружие, в
результате чего три приднестровских парня
- Валерий Мицул, Олег Гелетюк и Владимир Готка были убиты, шестнадцать
человек ранены.
Но у Молдовы тогда еще не было
достаточно оружия для начала широкомасштабной агрессии. Лишь после развала
СССР, в 1991 году, она получила технику и вооружение бывшей 14-й армии, которые
находились на правом берегу Днестра. Сотни орудий и минометов, ракетных и
зенитных установок, танков и боевых машин, десятки самолетов и вертолетов были
подарены тем, кто готовился к войне, мало того, не скрывал этого. Вооружение же
14-й армии, находящееся на левом берегу, так и не было передано приднестровцам,
которые, по сути, оказались безоружными против молдавской армии, вооруженной не
только российским, но и румынским оружием, поставляемым из-за Прута. Понятно,
что это придало еще больше уверенности молдавским наци в скорой победе над
«сепаратистами». Вновь зазвучали призывы на площадях молдавских городов раз и
навсегда покончить с пришлыми и манкуртами. Лидер «Народного фронта» Юрий Рошка
вещал с трибуны: «Мы устроим русским кровавую баню!».
6 декабря 1991 года началось
сосредоточение подразделений полицейских и волонтёров в районе плотины
Дубоссарской ГЭС, у моста близ села Вадул-луй-Водэ и моста через Днестр на
Полтавской трассе. В последующие несколько дней вооруженные отряды полиции
заняли позиции в населённых пунктах Голерканы и Криуляны, расположенных близ
Дубоссар, а также в Кочиерах, Дзержинском, Лунге. Шло сосредоточение
подразделений ОПОНа в районе Делакеу, Новых Анен, Григориополя, Раскайцов,
Каменки, Незаветайловки, на окраинах города Бендеры. Молдова готовилась к
началу широкомасштабной агрессии против Приднестровья.
С этого момента начались
постоянные обстрелы позиций защитников Приднестровья. Одновременно Молдова
продолжала вооружаться. В своей книге «За други своя…» походный атаман Евгений
Медведев так описывает события того времени: «За первые три месяца 1992 года
Молдова весьма преуспела в накачивании военных мускулов. В то время, когда
тираспольские эмиссары метались по СНГ в поисках оружия, которое все равно было
очень проблематично доставить к месту назначения (только в апреле украинские
ВВС посадили на своей территории три транспортных самолета с военными грузами
для Приднестровья), молдовская сторона разгружала эшелоны с танками, БТР,
артиллерией и боеприпасами, один за другим прибывавшими из Румынии. В то время,
как формирования приднестровских ТСО вооружались спортивным и охотничьим
оружием, а тираспольские женщины пикетировали войсковые части 14-й российской
армии, выпрашивая у служивых десяток-другой автоматов, руководство СНГ (читай:
России) передавало горы оружия готовящейся к войне (что было даже слепому
видно!) Молдове. Передавало кому? Государству, не пожелавшему стать членом СНГ!
Государству, чей парламент не ратифицировал ни одного документа о присоединении
к СНГ! Оружие передавалось с такой легкостью, как будто речь шла о детских
погремушках или велосипедиках...»
И когда молдавские националисты
вооружились до зубов, они начали войну, к которой столько времени готовились. 1
марта 1992 года посты и позиции защитников Приднестровья, находящиеся у сёл
Кочиеры, Кошница, Роги, Григориополь, Дороцкое неожиданно были подвергнуты
массированному пулемётно-миномётному обстрелу. Артиллерия Молдовы около часа
вела огонь по окраинам Дубоссар и позициям защитников Приднестровья у моста и
плотины Днестровской ГЭС. А потом начался штурм города, который благодаря
стойкости и мужеству гвардейцев и казаков был отражен.
 Так
началась военная агрессия Молдовы против Приднестровской Молдавской Республики.
Впрочем, слово «агрессия» вряд ли передает смысл того, что происходило
весной-летом 1992 года на берегах Днестра. Молдавские вояки шли не наводить
конституционный порядок, не сражаться за территориальную целостность
республики, они шли вырезать тех, кто посмел воспротивиться их желанию
превратить людей не одной с ними национальности в рабов, в людей второго сорта,
бесправных и бессловесных тварей. У этой войны не было иного повода, кроме
всепоглощающей ненависти к людям других национальностей, да и к своим же
собратьям, кто не разделял их взглядов. Когда сегодня молдавские или западные
политики заявляют, что конфликт не носил этнической окраски – это даже не
заблуждение, это чудовищная ложь, которой хотят оправдать геноцид
приднестровского народа, развязанный Молдовой. Ни восстановление
конституционного порядка, ни борьба с сепаратизмом не могут объяснить тех
зверств, которые чинила молдавская военщина в Приднестровье. Только лютая
ненависть заполняла умы и сердца молдавских полицейских и волонтеров, убивавших
детей и женщин, издевавшихся над пленными, вырезавших звезды на телах живых
защитников Приднестровья.
«На днях в районе 11-й садоводческой бригады Протягайловки было
обнаружено пять обезображенных трупов, у трех из которых были связаны руки
сзади. У двоих имеются пулевые ранения в области лба, трое были убиты
выстрелами в затылок. В Дубоссарском и  Григориопольском районах находят трупы в
лесополосах, на полях и даже в бейкерных ямах, также с признаками пыток и
издевательств» - писала на своих страницах газета «Новое время» в апреле 1992
года.
…24 марта полицейские расстреляли на окраине Дубоссар двух подростков,
собиравших стреляные гильзы.
…25 марта в селе Дороцкое снайпер Молдовы застрелил тракториста,
перевозившего цыплят.
…На окраине Дубоссар был схвачен, увезён за город, подвергнут пыткам, а
затем повешен гвардеец С. Брикульский. Сергей чудом остался в живых: верёвка,
на которой его повесили, через несколько секунд оборвалась, он упал. Палачи
проверили: в нескольких местах прижгли тело сигаретами и, видя, что он не
реагирует, посчитали мёртвым. Он выжил и впоследствии воевал против националистов
Молдовы.
…Газета «Версия», №6, 1992 г., свидетельствуя о варварском отношении к
пленным, писала: «Гашек П.И., 1971 г.р., боец гвардии ПМР, в районе с. Кошница
раненым попал в плен, через две недели вернули в полиэтиленовом мешке в
изуродованном виде. Спина обожжена паяльной лампой, выдавлены глаза, запястья
рук передавлены проволокой, фаланги пальцев сожжены, на теле многочисленные
следы от порезов штык-ножа».
…Фотография останков казака Сергея Величко, замученного ОПОНовцами
около села Роги, прошла через многие информационные агентства мира. Вот
леденящие кровь строки из газеты «Наша Россия», №12, 1992 г.: «…Они поехали на
своей машине за картошкой. Были задержаны полицией. Поиздевавшись вдоволь над
женщиной, которая была на пятом месяце беременности, сорвали одежду,
изнасиловали, и повесив на грудь гранату, отпустили. …Мужу отрезали пальцы,
нос, уши, всё, что можно отрезать, выкололи глаза. Вскрыли грудь и живот,
вывернули внутренности наружу… ещё живого облили бензином и подожгли».
О зверствах молдавских
неонацистов свидетельствовали журналисты и писатели, находившиеся в самой гуще
войны.
Александр Крылов в цикле
публицистических статей «Днестр – окровавленный берег» написал: «Казачков двух под Дубоссарами, Олега
Дущенко да Мишу Гутвина, ещё в начале марта в плен попавших, пытали люто, а
после – истерзанных, к бетонному столбу колючей проволокой привязанных, в
навозоотстойник живыми бросили. В Дубоссарах, в музее обороны города есть и эти
ужасающие фотографии. Приднестровцы подметили ещё одну особенность – пытая,
румыно-кишиневские палачи вырезали и выжигали во время пыток на телах звёзды,
букву «V» и разные надписи, в том числе и матерные. Этим же в годы Великой
Отечественной любили заниматься немецкие и румынские фашисты, на телах своих
жертв, вырезая кресты и сдирая кожу, писали «Got mit uns» («С нами Бог»)… Так
что, у нацистов есть свои традиции и они их свято блюдут».
В правдивой книге российского
писателя Ефима Бершина «Дикое поле» также описываются зверства молдавских
«борцов за территориальную целостность».
«…Словно мор прокатился вдоль берегов Днестра. Люди исчезали и не возвращались.
Возвращались их трупы. Восемнадцатилетнюю Свету Деуцэ хоронили в белом
подвенечном платье. Замуж не успела. Снайпер опередил. В подвале одного из
дубоссарских домов бандиты изнасиловали и убили десятилетнюю Таню Гацкан и
тринадцатилетнюю Таню Бондарец. Там же замучили Ольгу Дорофееву. Семью
Александра Мунтяна уничтожили всю. В их же собственном доме. Мать и двух
дочерей насиловали в разных комнатах. Самого Александра убили выстрелом в
висок. Потом дом взорвали. Всех погребло под обломками. Сергей Красутский был
захвачен полицией, когда возвращался домой. На его теле выжгли каленым железом
латинскую букву «V» (виктория, победа), спину разрисовали паяльной лампой, выдавили
глаза. Труп Михаила Заводчикова был найден в таком же состоянии. Борис Беженарь
вышел из дому и не вернулся. Нашли его со следами страшных пыток. Житель Кочиер
Милий пытался отвезти сына в Дрокию. Когда переправился через Днестр, был
остановлен опоновцами и расстрелян на глазах у сына. Ополченцу Брагарчуку
разрубили голову. Другого ополченца, Полякова, подвесили на дереве за
челюсть...»
Бершин описывает преступления
молдавских нелюдей отдельными мазками, образами, картинами – так, как это
увидел и запомнил. Вот бендерская школа № 8, приготовившаяся к выпускному
вечеру. «Выпускники успели провести
только торжественное собрание, на котором директор произнес напутственную речь.
Он рассказал им, как жить дальше. Он не знал, что многим жить дальше не
придется. Не успели приступить к выдаче аттестатов, как в школу влетел первый
снаряд. И вся картина изменилась. На столах – ошметки тел и белых платьев. На
полу – аттестаты зрелости, на каждом из которых поперек позже будет нацарапано
по-румынски: «Недействителен». Вот роддом, «чердак которого захвачен молдавской
полицией. На чердаке полицейские устроили огневые точки и оттуда стреляли по
городу. Внизу рожали женщины. Внизу новорожденные оглашали мир первым радостным
криком. Мир не слышал. Мир стрелял, прикрываясь младенцами». Вот ресторан.
«Здесь играл оркестр, когда танки шли от вокзала, расстреливая все на своем
пути… оркестра больше нет. Остались только мертвые музыканты и выброшенная из
окна взрывной волной скрипка с оторванным грифом».
Разве все это можно назвать
войной? Разве обыкновенные солдаты могу совершать подобные зверства? Разве
после всего этого Молдова может называться демократической страной? Эти вопросы
адресованы ко всем. И к тем, кто сегодня печется о территориальной целостности
Молдовы, и кто называет себя правозащитниками, и кто рассуждает о западной
демократии, как о величайшей общечеловеческой ценности. Но пока никто на них не
хочет отвечать, даже спустя 19 лет, после того, как российская армия остановила
геноцид приднестровского народа.
Поэтому до сих пор никто за
преступления против народа Приднестровья так и не был призван к ответу.
Наоборот, вчерашних убийц, насильников, пыточных дел «мастеров», сегодня в
Молдове называют национальными героями, им вручают государственные награды, и
во время встреч бывших убийц, которые проходят ежегодно 2 марта, объявленный
властями Молдовы праздничным днем,
они рассуждают о совершенном ими подвиге во имя молдавского народа. И невольно
задаешься вопросом, что же это за люди, и люди ли они вообще, когда не без
гордости они рассуждают о том, что «в этой войне молдаване впервые со времен
Стефана Великого встали на защиту рубежей своей родины, обагряя берега Днестра
своей кровью», что они «с честью выполнили свой долг перед родиной». О какой
чести, каком долге идет речь?
Для Молдовы та война так и не
стала уроком. Молдавская нация не пришла к пониманию того, что национализм –
это путь в никуда. Сегодня, когда к власти в этой стране вернулись те же
националисты, которые в начале 90-х годов прошлого века призывали утопить
русских в их же крови, когда по-прежнему звучат слова о русских оккупантах,
остро понимаешь, что еще ничего не закончилось, что и в начале второго
десятилетия XXI века на
правом берегу Днестра есть силы, готовые начать новый поход против «пришлых и манкуртов».
Они не закончили начатое 19 лет назад, они выжидают, надеясь, что Запад
заставит Приднестровье капитулировать. И когда они поймут, что этого не
произойдет никогда, они начнут действовать.
Однажды преступив черту и не
понеся за это наказания, всегда есть соблазн преступить ее вновь. Ведь, как
известно, безнаказанность порождает вседозволенность и, что еще страшнее,
чувство собственной правоты. Именно это стало причиной геноцида, развязанного
Молдовой против народа Приднестровья девятнадцать лет назад, именно это может
привести к новому вооруженному противостоянию на берегах Днестра.
Сергей
Самсонов
|
Регистрация
